Дневник Анны Франк

Впрочем, девочке Анне, вместе с семьей бежавшей из нацистской Германии, а теперь и здесь, в Голландии, укрывающейся в мансарде одного из домов Амстердама, не до страха... Юная героиня Натальи Воробьевой обуреваема любопытством подростка, озорством и веселым интересом к окружающему. Думает ли она о том, что происходит сейчас на улице, где отлавливают евреев, чтобы отправить куда-то, где, как говорят, происходит что-то страшное? Скорее всего - нет. Эта девочка не то, что не хочет, кажется, она просто не может об этом думать, потому что все чрезвычайно интересно даже в этой изоляции, в этой мансарде. Например, вот этот неловкий Петер (Сергей Закутин), которого так и тянет разыграть и потом, давясь от смеха наблюдать его растерянность или его детскую заботливость о своем лучшем друге - коте, который вдруг куда-то исчез, и Петер просто не знает, как ему теперь быть.

Но вот внизу раздается стук в дверь. И здесь в мансарде мгновенно все замирает... Тише!.. Тише!.. Старшая сестра вдруг забилась в истерике. А что с Анной? Анна тихо сникла в обмороке. Ей оказывается куда страшнее, чем всем остальным... Анна - еще ребенок...

Эти мгновения общего оцепенения, мгновения ужаса, охватывающего всех обитателей мансарды, сильнее всего говорят о том, что вся эта мышиная жизнь затворников, все их «человеческие отношения» - все висит на волоске. Каждый миг может оказаться последним. Потому что «там» за порогом убежища их ожидает гибель...

Сегодня новое поколение израильтян никак не может понять, почему их деды так безропотно, не оказывая сопротивления, позволяли заталкивать себя в вагоны для скота, почему так обреченно шли на гибель. Это новое поколение, хорошо обученное и обстрелянное в боях, едва ли сумеет понять господина Франка, заботливого отца, бесконечно доброго и не только к своим близким, человека со своими старомодными европейскими манерами в мягкой фетровой шляпе, не имевшего понятия о том, как обращаться с револьвером...

Его первое появление (с этого начинался спектакль) сразу же приковывало к нему внимание. Он еще не произнес ни слова, но ты уж успел почувствовать, что с этим человеком случилось что-то непоправимое... Ну да... позади у него концлагерь, потеря всех, кто был ему дорог... Все это читалось в его неопределенном и каком-то замутненном взгляде на окружающее, которое он видит и не видит... Его взгляд обращен в прошлое, единственное, что дает ощущение тепла и вместе с тем невыносимой ноющей боли, которая теперь с ним неразлучна.

Как много может иногда сказать актер даже без единого слова! Без партнера! И откуда собственно у Леонида Рудого это глубокое искусство «старых мастеров», это искусство «второго плана», которое в нынешней театральной суете вовсе не к месту?.. Откуда этот «шлейф прожитого», что тоже вот-вот спишут в утиль театральной архаики...

Все разъяснилось в последний день, на закрытии фестиваля, когда Леонид Pyдой, удостоенный награды как лучший исполнитель мужской роли, поблагодарив жюри, вспомнил (за что ему от меня отдельное спасибо!) о своем педагоге замечательном актере МХАТ Василии Александровиче Орлове... Вот откуда эта мхатовская душевная сосредоточенность и мхатовская же глубина... Дело, как говорится, самое обыкновенное... От учителя к ученику... аукнулось в Вологде...

Но, разумеется - кто же этого не знает? - все «идет» от режиссера. Его общей концепции, его умения работать с актером, его театральной культуры.

По стилистике то, что делает Зураб Нанобашвили в этом спектакле (а этот режиссер превосходно владеет и языком театральной метафоры), принято называть «бытовым театром» (одно из самых бессмысленных и глупых, по-моему, театральных определений!). То есть все эти люди, спрятавшиеся в мансарде дома от наци, и в самом деле как бы целиком «погружены в быт». И эта очередь в туалет, которым в целях конспирации можно пользоваться в строго ограниченное время, и контроль за каждой ложкой вареной фасоли... Ко всем этим так называемым «мелочам» режиссер чрезвычайно внимателен потому, что сейчас каждая «мелочь» этого самого «быта» является свидетельством преступления, совершаемого над людьми, которые не сделали никому ничего плохого.

Ну да, это вполне обычные люди... Может быть люди не лишенные недостатков. Кто-то из них не выдерживает, кто-то оступается... Нехорошо, постыдно ведет себя почтенный господин Ван Даан (Сергей Коновалов), когда ночью крадется к буфету за куском хлеба... Наивный (а еще более голодный), он думает, что сейчас ночью все спят и никто не узнает о его позорном поступке. Между тем несколько пар глаз в темноте ловят каждое движение ночного вора... И вот он схвачен, пойман с поличным!.. Уличен. Опозорен... Суд над ним справедлив и неумолим. И мать семейства Госпожа Франк (Светлана Трубина), болеющая за голодающих своих детей, сейчас неумолима как сама справедливость. Такое она простить не может. Она просит оставить свой дом господина Ван Даана и его половину... Это жестоко, очень жестоко, ведь им некуда идти...

Горькая, убийственная ирония этого домашнего инцидента состоит в том, что все это уже не имеет никакого значения, потому что и «преступникам» И «судьям» всем без разбора будет очень скоро одинаково плохо... Участь всех будет ужасна.

Потому что не дай бог, когда «идеи овладевают массами», когда лживые, подлые идеи овладевают подлыми людьми, до поры таившими свою зависть, злобу, бешеный эгоизм. Когда вполне уголовные инстинкты получают идейное благословение, тогда не то чтобы «все дозволено», а все законно и должно...

Режиссер с большим тактом вводит в свой спектакль библейские мотивы. Звучит библейский текст о Потопе, о Ное, спасающем свое семейство наверху в своей библейской мансарде... Это красивая и естественная параллель. Но жизненная версия куда мрачнее библейской, она лишена библейского оптимизма. Ною, что ни говорите, с его "тварями" удалось спастись, что совсем не получилось у господина Франка. А уж он старался никак не меньше господина Ноя...

Настойчивый, грубый стук в дверь... Это конец... Потолок мансарды (а художник Н. Паутова изготовила его в виде многоцветного витража - сказочный мир детских грез девочки Анны Франк) - с грохотом падает на пол...

А как красиво лет десять назад все начиналось в Германии! Как хороши были эти умытые и гладко причесанные немецкие юноши, поющие свой гимн любви к отечеству, свой Vaterlaнd! Что может быть благороднее и чище!... Словно дух Шиллера спустился с небес! (Я недаром вспомнил этот хор из другого спектакля, показанного на фестивале, - из мюзикла «Кабаре» режиссера Вячеслава Пази в Театре им.
Ленсовета)... Кончилось все, как известно, Бабьим Яром... Освенцимом...

Спектакли на фестивале порой невольно комментировали, окликали друг друга... Возникало что-то похожее на полифонию смыслов. Это был, пожалуй, один из самых содержательных самых запоминающихся фестивалей вологодских «Голосов истории».

Что впрочем, понятно. Тут было о чем вспомнить...